Сегодня я хотел бы поделиться своими мыслями о том, каким я представляю себе мессианское движение. Разговор довольно серьезный, поэтому начну с анекдота. Старый еврей едет в нью-йоркском метро. Напротив него сидит темнокожий африканец и читает газету на идиш. Еврей долго наблюдает за ним, но ничего не говорит, потом, наконец, не выдерживает и спрашивает на идиш: «Ты что, тоже аид?» Тот отвечает: «А что, разве не видно?»

​

Сразу скажу, в чем я вижу задачу мессианского движения. В ней можно выделить две стороны. Первая: обращаться к еврейскому народу с проповедью о еврейском Мессии Иешуа, чтобы в еврейской форме, как бы это ни выглядело, в еврейском виде, что бы это ни значило, донести до нашего народа весть о том, что Мессия – это Иешуа.

​

Вторая сторона не менее важна: мы должны обращаться к Церкви, напоминать о ее корнях, о том, где она родилась и откуда вышла, противостоять проникновению антисемитизма или игнорированию еврейского вопроса.

Если мы опустим хотя бы одну из этих сторон, думаю, мы лишимся части благословения, которое Господь дает нам как мессианским евреям.

​

На самом деле вопрос, с которого я хотел бы начать, очень серьезный: что такое мессианский иудаизм? У нас разные взгляды, нам трудно согласиться друг с другом, потому что мы все евреи. И на риторический вопрос апостола Павла: «Все ли учителя?» – евреи отвечают однозначно: «Да!» «Все ли апостолы?» – «Да!» «Все ли пророки?» – «Да!» Поэтому мы по-разному понимаем слово «мессианский», и обидно, что отличие в понимании часто служит предлогом для разделений между нами.

​

В микрокосме нашего движения мы сталкиваемся с проблемой всей еврейской общины – это вопрос, кто такой еврей. На этот вопрос нет четкого ответа сегодня, по крайней мере, я его не знаю. Определение еврейства, еврейского образа жизни неясно.

​

Что же значит быть евреем? Некоторые говорят, что быть евреем значит исповедовать иудаизм. Другие видят еврейство в национальной, или этнической, принадлежности. Я хочу привести несколько примеров из Танаха. Один – это Руфь. Если вы помните, она была моавитянкой. Национальность не помешала ей стать частью еврейского народа, еврейкой, да еще и прабабушкой царя Давида. Более того, наш отец Авраам, как вы знаете, по национальности был халдеем. Евреем он стал. Исав и Иаков – братья-близнецы. Один отец, одна мать... Но один из них еврей, а второй – нет. То есть национальность здесь как бы ни при чем. Наверное, еврея определяет вера, с одной стороны.

​

Есть и другие примеры. Возьмем царя Саула. Мы знаем, что Бог отверг его, хотя он был «правильной» национальности. Соломон. Многие считают его верующим. Может быть, не могу судить – Бог знает. Но у него как раз к концу жизни наступило то, что обычно бывает в начале: вместо просветления – помутнение. И наш еврейский герой Шломо, состарившись, отступил от своей веры, поклонялся чужим божествам, нарушил первую заповедь Торы: «Да не будет у тебя других богов, кроме Меня». И сделал это не один раз.

​

Израильтяне могут подтвердить, что в их стране этот вопрос вызывает много споров. Кто такой еврей? Как определить? Существует такое определение: еврей – это тот, кто родился от еврейской матери или принял гиюр. Но это все равно что смешивать апельсин со стулом. Если я родился от еврейской матери – это одно, а если я уверовал и принял еврейскую веру – другое. Почему оба этих обстоятельства приводят к одному и тому же результату? Это наша еврейская логика.

​

Я хочу сказать, что ответ на вопрос, кто такой еврей, непростой, неоднозначный. Есть такие вопросы, на которые нельзя ответить коротко и четко, на которые ответ приходится давать долго, может быть, в течение всей жизни. И это один из них. Не думаю, что это плохо. Наоборот, это здорово! Потому что в этом заключена тайна призвания еврейского народа. Когда Бог избрал его, Он сделал это для служения, для свидетельства народам. В том, что нас не так просто определить, видно свидетельство Божие.

​

Однако давайте рассмотрим некоторые черты, которые помогут отличить нас.

​

Что означает слово «еврей»? Оно происходит от египетского слова «хапиру», обозначавшего тех, кто приходил в Египет с другой стороны Нила. Странники и пришельцы на земле. Это есть наше с вами назначение от Бога – быть чужими. Поэтому освоиться, я думаю, нам не удастся нигде. Нам везде будет тесно.

​

Авраам не имел постоянного места, помните об этом. И Писание объясняет это очень хорошо: потому что Авраам искал другого города. Если мы, грубо говоря, пришельцы с небес, то мы ждем небесного города, а это значит, что любой земной город для нас будет неподходящим, даже если это Иерусалим.

​

Не всякий еврей автоматически является евреем. Так же, как и не всякий, кто называется христианином, им является. Назваться можно любым именем, а вот отразить сущность гораздо труднее. Я считаю, что для того, чтобы быть евреем, человек должен осознавать себя им, понимать, что у него есть наследие, знать историю, Божье призвание.

​

Мы являемся русскими евреями. Как в советские времена мы узнавали о своем происхождении? Нам напоминали об этом устно в виде антисемитизма и закрепляли письменно в виде графы «национальность». Графа эта фигурировала везде: в школьных журналах, в «первом отделе» на работе... Везде, куда бы мы ни попадали, говорилось о нашей принадлежности к евреям. Верили ли мы в Бога? Знали ли мы свои традиции? Это было неважно, все определяло то, какой была внешность и что записано в пятой графе паспорта. Для нас, русских евреев, это была такая идентификация, идущая извне, – так сложилось. С иудаизмом мы фактически не были знакомы. Многие пытались скрывать свое происхождение, жили в страхе из-за национальности. Евреи не могли так просто, как русские, найти нормальную работу, не могли поступить в нормальный университет. А если у них оказывались родственники за границей, то жизнь была еще сложнее.

​

Сегодня ситуация изменилась, теперь евреем быть престижно, интересно. Того государственного антисемитизма, который был когда-то, уже нет. Есть бытовой антисемитизм, но это другое.

​

Мы привыкли искать антисемитизм во всем, относимся с подозрением к каждому слову. Если я случайно услышу то, что хотя бы отдаленно напоминает мне об антисемитизме, у меня сразу же возникает соответствующая реакция.

​

Приведу пример. Очень часто христиане не понимают Танах. Они думают, что описания блужданий и многочисленных испытаний еврейского народа написаны исключительно о евреях, а не о них. И говорят: «вот, евреи ходили по пустыне...», «вот, евреи не слушали Бога...», «вот, евреи – народ жестоковыйный...» Я отвечаю: «Послушайте, вы думаете, у вас выя мягкая? У вас лоб не такой медный? Если вы думаете, что лучше евреев, то вы ничего не поняли из Евангелия, из того, чему учит Писание». Апостол Павел разъясняет это в 1-ом послании Коринфянам, что описанное в Танахе происходило с евреями как образы, а нам дано в качестве наставления. Поэтому не гордись, пишет апостол Павел в другом месте, но бойся, чтобы и ты не упал, чтобы тебе не пришлось пройти тем же путем.

​

Такая реакция, видимо, обусловлена генетически, мы пока не можем ее изменить, да это и не нужно. Нам не стоит лишний раз напоминать о том, что раздражает людей. Мне, например, бросается в глаза, как часто наша община говорит о Холокосте. Холокост стал для многих похож на красную тряпку, которой размахивают и с помощью которой пытаются получить политические дивиденды. Меня это ужасно огорчает, думаю, это может привести к новой волне антисемитизма.

​

Я часто слышу от американцев: «О, мы так любим евреев!» Они открыты к нам, обнимают нас... На что я отвечаю: не надо нас любить. Не замечайте нас, не выделяйте. Относитесь к нам так же, как ко всем людям. Да, мы принадлежим к избранному народу, но в остальном мы обычные люди. Я боюсь, что такая преувеличенная любовь может очень быстро превратиться в столь же непропорциональную ненависть. Если это любовь, пусть она  будет настоящей. Я хочу, чтобы меня любили не потому, что я еврей, а потому, что я человек. Если ненависть – пусть она имеет основание: пусть меня ненавидят не за то, что я еврей, а за то, что я мерзавец.

​

Мы, русские евреи, перешли от антисемитизма по отношению к самим себе (многие стыдились своего еврейства) к стадии романтического отношения к иудаизму. И это нормально. Мы должны пройти через стадию романтики, когда иудаизм выглядит для нас чем-то очаровательным, розовым... Но мы должны также осознавать, что у романтики есть одна слабая сторона: после нее всегда наступает трезвость. И чем наивнее романтика, тем более резко и болезненно наступает трезвость. Поэтому при всем нашем увлечении иудаизмом или еврейскими традициями желательно трезво оценивать настоящее. Потому что раввинистический иудаизм, существующий на сегодняшний день, почему-то взял на себя монополию определять еврейство. Раньше этого не было.

​

Во времена Иешуа существовало несколько вариантов иудейского вероисповедания. На сегодняшний день также есть несколько вариантов, однако если дело касается определений, все обращаются к ортодоксальному иудаизму.

Когда я учился в Колумбийском университете, моим профессором по иудаизму был один из выдающихся ученых-библеистов нашего времени Аллан Сигал. Он является участником семинара «Иисус», который, в частности, изучает Евангелия и определяет, какие слова были произнесены Иисусом, а какие – нет. Так вот, этот человек говорил о том, что не существует иудаизма, а существуют иудаизмы. То есть иудаизм – это не единое целое, не конгломерат, который можно четко определить. Это высказывание я могу отнести и к нам с вами: нет мессианского иудаизма, а есть мессианские иудаизмы. И это нормально. Проблемы начинаются тогда, когда люди занимают в этом вопросе жесткую позицию. Однако нам нужно позволить друг другу быть такими, какие мы есть. Если кто-то из нас романтически увлекается иудаизмом, барух Ашем! На здоровье! Я не вижу в этом проблемы. Но когда мы начинаем говорить: «То, что я делаю, должны делать все, так, как я думаю, должны думать все», – тогда начинается разделение.

​

Профессор Аллан Сигал, неверующий еврей, очень хорошо знал Новый Завет и утверждал, что нет лучшего источника изучения иудаизма первого столетия, чем эта книга. Он говорил: «Я считаю, что христианство и иудаизм похожи на двух братьев, Исава и Иакова. Близнецы, родившиеся от одного отца и одной матери, впоследствии пошли разными путями». Их объединяет общий корень – так называемый ветхозаветный иудаизм. Что он собой представлял, точно неизвестно, восстановить его очень трудно. Мы знаем, что Иешуа был законопослушным евреем, иудеем. Он отмечал еврейские праздники, соблюдал субботу, в какой-то степени кашрут, хотя я убежден, что кашрут в то время был несколько иным. Но делал это не так, как понимает соблюдение закона современный раввинистический иудаизм. Наука называет анахронизмом попытку приписать сегодняшние характеристики и качества людям, которые жили тысячи лет назад. Часто происходит так, что мы берем современные мерки, например, раввинистический иудаизм, и проецируем их на Иешуа, Его учеников, на то время, – это и есть чистой воды анахронизм.

​

Я считаю, что нам нужно разработать что-то уникальное, чего не было уже 2 тысячи лет. Не пытаться повторять то, что сделано: раввины, составлявшие Талмуд, писали для своего времени, в своих условиях. Если мы воспользуемся их методом, подразумевая, что они знают лучше, то будем, как говорят в Америке, «стрелять себе в ногу».

​

У нас, мессианских евреев, есть замечательный способ самоидентификации: наша вера в Иешуа как Мессию Израиля. Это приводит нас к более глубокому пониманию Танаха, к библейскому иудаизму. Конечно, если мы считаем Иешуа русским или человеком вне культуры, тогда мы этого сделать не можем. Но нам нужно понимать: Он жил в еврейской среде, а значит, был стопроцентным евреем.

​

 Иешуа происходил из Галилеи, у жителей которой было свое понимание иудаизма. Евреи из других частей Израиля считали, что они вообще ничего не понимают в иудаизме. Ведь они общались с язычниками, Библия даже называет эту землю «Галилеей языческой». Мы видим, что Иешуа вел себя нетипично, поступал не в соответствии с традициями, бытовавшими в то время. Он шел в страну Гадаринскую, что считалось неправильным, однако с точки зрения Иешуа, это было по-иудейски. Он обращался к фарисеям, учителям закона: «А я говорю вам», – не потому, что отменял уже сказанное, напротив, Он делал учение более глубоким, исполненным смысла, а также понятным, чтобы люди могли сказать: «Ах, вот о чем здесь идет речь!»

​

Меня несколько раздражает, когда евреи говорят, что слова Иешуа – это лишь одна из интерпретаций Торы, так сказать, мидраш. Да, но Его мидраш совсем иного порядка, чем толкования любого раввина. Не только потому, что Он более мудрый учитель, но потому, что Он Спаситель, Машиах, а они нет. Не надо забывать эту разницу.

В Америке выработалось такое интересное определение иудаизма, которое называется «доказательством от противного»: я еврей, потому что чего-то не делаю. Чего именно? Я не принимаю Иешуа как Мессию. Это определение мы экспортировали во весь мир.

​

Конечно, когда я говорю, что мессианский иудаизм – это американский продукт, то должен упомянуть наших братьев из Молдавии, потому что они на самом деле нас опередили. Именно их кишиневский адвокат Иосиф Рабинович после посещения Палестины в конце 19 века увидел в Новом Завете продолжение еврейских Писаний. Впоследствии он зарегистрировал первую на территории Российской империи мессианскую общину. Его мессианская синагога является для многих из нас примером еврейского образа жизни и исповедания Иешуа как Мессии. Но в каком-то смысле организованный мессианский иудаизм вышел именно из Соединенных Штатов, и родился он в среде эмигрантов из России уже в третьем поколении, выходцев из «черты оседлости», которые в Америке обрели для себя новую жизнь.

​

Как это получилось? После погромов в России много евреев уехало в Соединенные Штаты. В эту эпоху существовало очень много еврейских миссий, одна из которых – миссия Леопольда Коэна, которая сегодня называется Chosen People Ministries.

​

Надо сказать, что тогда миссионеры не ставили своей целью дать возможность уверовавшим остаться в иудаизме. Они хотели сделать из евреев хороших христиан. Еврейская община в течение очень скорого времени изобрела «отмазку»: если ты будешь верить в Иисуса, то перестанешь быть евреем. И в синагоге это вдолбили людям в головы, вдолбили так хорошо, что и сегодня подобный ответ у них вылетает со скоростью звука. Это первая вещь, которую скажет любой еврей в Америке, если попытаться ему свидетельствовать о Иешуа.

Когда в Америке появилось движение хиппи, среди присоединившихся было много евреев, еврейской молодежи. Потом большая их часть обратилась к Иисусу. И вдруг они поняли, что не хотят переставать быть евреями. Тогда Мойш Розен начал движение «Евреи за Иисуса».

​

«Евреи за Иисуса» как организация началась с одной простой идеи: еврей может быть христианином и продолжать быть евреем. Эта мысль прозвучала впервые со времен Иосифа Рабиновича и была революционной.

С тех пор и началось мессианское движение, в котором мы сегодня участвуем. Со временем с ним произошла одна вещь: движение немного «подкисло» в том смысле, что в нем больше неевреев, чем евреев. Но, сами понимаете, мессианское движение без евреев – это не совсем мессианское движение.

​

Один раз в мессианском собрании в Техасе я посетил синагогальное служение, литургию. Я обратил внимание на прихожан: в зале находилось 150 человек, из которых 149 были мексиканцами.

Проблема мессианского движения в Америке заключается в том, что, обращаясь к церкви, оно утратило ту часть миссии, которая должна обращаться к евреям. Нам нужна такая форма мессианского иудаизма, которая учтет ошибки американских братьев и избежит их.

​

Позже, в конце 80-х годов, у мессианского движения в Америке появился «цорес» – русские евреи. Потому что русские евреи – другие, у нас не типичное для евреев воспитание, путь, которым мы шли. Мы пришли в синагоги, а нам сказали: «Места здесь стоят больших денег. И вообще, вы не евреи, вы гои». Мы сказали: «ой вэй!», развернулись и пошли в другую сторону. Честно говоря, мы не нашли своего места и в мессианских собраниях. Потому что американские собрания имели такое иудейское направление, с которым мы были мало знакомы. И нам об этом по-братски напоминали. Долгое время я думал, что это я такой ущербный, потому что ничего не понимаю. Но прошло время, и мы, русские верующие евреи, поняли, что это они не могут воспринять нас такими, какие мы есть.

​

Могу вам сказать, что государство Израиль и еврейский народ не одно и то же. Страна своего обещания евреям не выполнила. Когда основывалось государство Израиль, идеей его творцов – которые в своем большинстве были выходцами из России – было создание территории, где евреи могли бы обитать свободно от антисемитизма, от погромов. Вместо этого мы получили опасное место, где постоянно происходят теракты. В Израиле бьют евреев. Где свобода от антисемитизма? Совсем наоборот: окружающий арабский мир болен антисемитизмом.

На сегодняшний день больше всего евреев проживает в Соединенных Штатах – более 6 миллионов. Согласно статистическим данным, каждый год на постоянное место жительства в Америку приезжает 50 тысяч израильтян. В Майами иврит слышится столь же часто, что и русский. Когда тебя каждый день взрывают, в какой-то момент начинаешь думать: наверное, уже хватит. Поэтому этих людей можно понять.

​

Таким образом, наша идентификация с Израилем пока не состоялась. Поэтому мы, русские евреи, продолжаем пребывать в некоем вакууме. Мы по-прежнему находимся в поисках самоидентификации в этом мире. Что значит быть русским евреем? Все вокруг готовы рассказать, какими мы должны быть. Но какими хотим и могли бы быть мы сами?

​

Когда еще в детстве я начал «тусоваться» на улице с ребятами, то быстро понял, что в драке побеждает не тот, кто сильней, а тот, у кого больше «понтов». Я понял, что «понт» по сути своей есть самая главная часть любого противостояния. Вот к нам приходят и говорят: вы не настоящие евреи. И мы сразу пугаемся: а вдруг мы и в самом деле не настоящие?

​

Понт срабатывает только тогда, когда его боятся. От понтов Голиафа дрожал весь Израиль. Поэтому, если мы боимся, тогда другие будут диктовать нам, какими нам быть. Но если мы не боимся, мы можем говорить: да, мы можем быть другими, оставаясь евреями. Мы так же, как и вы, евреи. Примите нас такими. У нас, мессианских евреев, есть уникальная возможность быть как бы в корне этого самоопределения. Вместо того, чтобы слепо следовать за тем, что говорят другие, мы можем найти свое лицо и помочь всей русскоязычной общине почувствовать себя не ущербными, а нормальными, настоящими евреями.

​

Когда нас били за национальность, никто не спрашивал, что мы исповедуем.

​

Давайте подумаем, что на самом деле делает нас евреями, и не слушать, что об этом говорят другие.

Я считаю, что из-за закисания первого мессианского движения перед русскоговорящими евреями стоит еще одна задача: мы можем помочь мессианскому движению вообще. Мы можем стать теми, кто принимает эстафету, кто берет в свои руки бразды лидерства. И мы имеем право быть другими.